Джулия хотела было сказать, что опасаться ему нечего. Она только не могла решить, как облечь это в слова, и не сводила хмурого взгляда с речных вод. С такого расстояния они казались иссиня-черными. Водная поверхность, исчерченная тонкими морщинками, напоминала грубую кожу полицейской формы.
В конце концов Амплфорт отвел глаза:
— Наверное, тебе не положено…
— А ты действительно хочешь, чтобы я ответила… ну, если бы знала ответ? Скажи честно: хочешь?
Теперь Амплфорт, судя по всему, струхнул всерьез. Он впился в нее взглядом, как будто надеясь разглядеть сквозь ее лицо какую-то жуткую тайну.
Джулия заговорила мягче:
— Просто у меня бывают похожие ощущения. Мне становится страшно. И я всякий раз думаю, что не хочу знать причину.
— А я хочу. Определенно хочу знать.
— Но зачем? Если от тебя так и так ничего не зависит?
Он огляделся, словно высматривая лазутчиков, а потом склонился к ней и сказал:
— Когда-то у меня не получилось переработать одно стихотворение. Уже не помню, какого рода, но оно казалось мне совершенно недопустимым; я убедил себя, что ареста не миновать. И счел за лучшее выброситься из окна миниправа. Рассуждал так: прыгну — и сразу насмерть, избавлю себя от кошмара, что ждет меня в минилюбе. Я жутко боюсь такой… боли. Так вот, на двадцатом этаже есть открывающиеся окна. Не помню, откуда я это узнал, но решил быть умнее всех и воспользоваться этим знанием. Ты будешь смеяться: для тебя не секрет, что резво взбежать по лестнице мне не дано. Карабкался, наверное, почти час; этого времени хватило, чтобы все обдумать раз и навсегда. Знаешь, чего мне больше всего не хватало? Уверенности. Пока опасность не стала реальной, мне страшно было даже помыслить о том, чтобы наложить на себя руки. Каким-то чудом залез на самую верхотуру — и что я вижу: все окна забраны решетками. Начальство предвидело такие попытки и успело принять меры. Когда-то у человека оставалась возможность перерезать себе горло. Теперь ножи выпускают неимоверно тупыми. Видимо, у повара есть возможность достать острый нож, но это не про нас с тобой.
— Довольно, Стэн.
— Люблю, когда ты зовешь меня по имени. У тебя выходит так ласково.
— Есть еще вариант — утопиться.
Его передернуло.
— У меня не получится. Это мой извечный страх — утонуть. Ох, лучше бы ты этого не упоминала. Глаза бы мои не глядели на старую добрую Темзу. Понятно, что я — презренный трус.
— А что, если… ну, если раздобыть таблетки?
— Да, они не вызывают такого отвращения. Ради одного этого я подумывал вступить в Антиполовой союз. Но потом встретил тебя. Я понимаю, как это звучит в свете минувших событий.
— Довольно, Стэн.
Он рассмеялся:
— Знаешь, когда ты раз за разом произносишь мое имя, оно приобретает совсем иное звучание.
Джулия импульсивно потянулась к нему и взяла его за руку. Он окаменел, но, оглядевшись и не найдя лишних глаз, успокоился. А она прикидывала, сколько раз в течение предстоящих недель ей могли бы понадобиться эти таблетки. Припомнила, как миссис Мелтон велела обходить стороной ее дом. Подумала, что просить таблетки у доктора Луиса опасно, учитывая, что он обязан докладывать о таких случаях. Таблеток, полученных от миссис Мелтон, могло хватить человеку комплекции Амплфорта, но тогда Джулия останется с последними двумя пилюлями, выданными Океанией. Ей предстояло пережить и арест Уинстона, и собственную неуверенность в завтрашнем дне, когда все мужчины, с которыми она работала, исчезнут. Ей привиделось, как Уикс разнюхивает, не она ли помогла Амплфорту отправиться на тот свет во избежание ареста. Она вспомнила тот жуткий миг, когда ей в грудь целилось дуло пистолета.
Под конец мучительных размышлений Джулия отпустила руку Амплфорта и достала таблетки, купленные у миссис Мелтон. Когда она подошла, чтобы сунуть пакетик ему в нагрудный карман, он в ужасе вытаращил глаза и уставился на нее с неописуемым видом.
— Сиди смирно, — тихо сказала она. — Я просто хочу кое-что тебе дать.
Амплфорт не противился. Когда она сделала то, что собиралась, он прощупал содержимое кармана и судорожно вздохнул:
— Это?..
— Их надо запивать джином. Тогда этого количества должно хватить.
Некоторое время он сидел без движения, накрыв рукой карман и словно защищая сердце. А потом выдавил:
— Значит, ты думаешь… дело обстоит так, как я и опасался?
— Именно так я и думаю. Ты уж прости.
Тут он потянулся к Джулии и впервые сам взял ее за руку. Сжимая ей ладонь, он как-то непривычно дышал и гневно смотрел на мутные воды. Другую руку он неистово прижимал к сердцу, втягивая голову в плечи. Джулия вспомнила поэму про Кубла-Хана: безжизненный океан, гигантские пещеры, где человек не мерил ни призрачный объем, ни глубину. Ее будто осенило. Там описывалось не конкретное место на земле: там описывалась смерть.
В конце концов он отпустил ее руку и замер с ошеломленным видом лунатика. А потом хрипло выговорил:
— Наверное, пора мне наведаться к брату. Да, он, полагаю, этого ждет, несмотря ни на что.
— Конечно, милый. Уверена, это будет правильно.
— Я тебя по-своему любил. Тебе это известно?
— Еще бы! Я сама до сих пор тебя люблю — по-своему.
— Дорогая моя… это ведь не ты проговорилась, верно? Ты же никому про нас не рассказывала?
— Нет, — быстро ответила она. — Это не я.
— На самом-то деле лучше бы это сделала ты, чтобы остаться в безопасности. Но так рассуждать — не в моем характере. Я эгоист, да?
— Это не я. Я бы никогда на такое не пошла.
— Я так благодарен тебе за… в общем, за все. Но сейчас мне надо идти к брату. Я тебя любил. О моя абиссинская нежная дева!
Она тоже мысленно подбирала для него поэтическое имя, но он уже встал и боязливо заспешил прочь. Не прошло и минуты, как его поглотила толпа пролов, возвращавшихся после вечерних казней.
18
На другой день перед работой она проглотила предпоследнюю таблетку, которая, впрочем, не принесла ощутимого эффекта. Все утро Джулия ходила с раздраженным, затравленным видом. Вокруг будто висела тонкая черная пелена. Перед глазами то и дело возникала фигура Амплфорта, втянувшего голову в плечи. Это видение сменилось образами Парсонса с женой и детьми. Вечером ей предстояло свидание с Уинстоном Смитом, и он уже виделся ей как призрак — этакий Кубла-Хан в не знающем солнца мире, жалобно повторяющий: «Мы покойники». А Вики грезилась лучистой белизной в золотистом лесном кружеве, но эти красоты теперь были недоступны Джулии по причине ее злокозненности. Всех близких ожидал смертный приговор, и убийцей их предстояло стать Джулии, которой уже не быть ни добродетельной, ни любимой. Даже дитя Старшего Брата ни на что не могло повлиять. Его убьют у нее внутри. Сотрут из памяти. И ее саму, и всех, кому она небезразлична, распылят. Будто и не рождались вовсе.
В четырнадцать ноль-ноль она приняла последнюю таблетку, лишь отчасти сознавая, что делает. А когда осознала полностью, тут же захотела продолжить. Она уже подумывала разыскать Амплфорта, чтобы попросить его вернуть ей пару штук. Он был ненамного крупнее Джулии — двадцати трех таблеток ему хватит. Стоило ли говорить, что пойти на это она не посмеет: от одной этой мысли ее сковывал ужас, черный и бездонный, какой прежде являлся к ней только в страшных снах. Теперь она уже знала — интуиция всю жизнь служила ей верой и правдой, — что совершила роковую ошибку, отдав таблетки Амплфорту. Он не воспользуется ими вовремя. Их у него найдут. Как только его прижмут в минилюбе, у него с языка первым делом слетит ее имя.
Последние рабочие часы прошли для нее в тумане страха. Она роняла инструменты и пропускала вопросы мимо ушей. Битый час провозилась с мелким ремонтом пневматической трубы. Позже, на автобусной остановке, поймала себя на том, что страшится проловского района, куда не один год захаживала еженедельно. Ее преследовал неузнаваемый облик рынка, где мрачной угрозой висели в воздухе жареные крысы; преследовала и фраза миссис Мелтон: «Не то нынче время». Чтобы успокоить нервы, Джулия нацепила знак «Великое Будущее», надеясь завоевать расположение пролов — пассажиров межрайонного автобуса. Но на сей раз никто не обратил на нее внимания, и она осталась стоять. Прижавшись к опоре поручня, она закрыла глаза, убеждая себя, что сегодня ничего не изменится. И Амплфорта, и Парсонса арестуют только в субботу — завтра. Таблетки за такой короткий срок никто не обнаружит. Сегодня ее не тронут.
